Когда-то, я прочитала книгу Григория Чхартишвилли (Акунина) "Писатель и самоубийство." Тогда захотела изучать суицидологию и поняла, что возможность самоубиения измеряется простой формулой S=f(V,D).И почему-то я перестала понимать людей, которые это делают. То же самое, как, в состоянии ужасного страха, подойти, чтобы прыгнуть с тарзанки с высоты каких-нибудь 15 метров и...так и не прыгнуть. Так же, наверное, чувствуют себя люди, не выполнившие свою программу, а их души горят и изнывают веки вечные.
В принципе, я не хочу сейчас говорить о суицидологии и самом акте. Да и после вчерашнего дня. И не хочу читать больше на эту тему книги и публикации, не хочу изучать специфику смерти, вызванной искусственным путем. Это, фактически, грех. Как и само это действие.
Но мне показалось интересной возникшая в подсознании аналогия с тарзанкой. Некоторые подумают: Не прыгнули, и слава Богу. А мне бы хотелось прыгнуть, испытать этот фантастический ужас, а затем - незабываемое ощущение легкости. И во многом так. Нервничать перед выступлением перед большой аудиторией, например. Мечтаю ездить по опасным заброшкам, причем по таким, где сатанисты и прочая нечисть. Чтобы просто там побывать, чтобы сначала было страшно, а потом эта легкость. Гулять по кладбищам в дни, когда солнца и вовсе нет, но моросит легкий дождь, и даже днем сумрачно. А потом - незабываемое парящее ощущение. Гулять в одиночестве по заброшенной линии, когда в Подмосковье, хотя там гулкая неприятная тишина, недалеко - свалка и иногда - опасные бомжи. Но если я отказываюсь от этой опасной прогулки, внутри все переворачивается еще больше - мне ведь не страшно.
Это странно и немного неправильно. Что-то нечистое внутри, от этого нужно избавиться. Такое ощущение, что это отчуждает ангела-хранителя, делает свинцово-тяжелой и нечистой душу. Почему я до сих пор хочу залезть в ту заброшку на Щуке? Было около месяца назад, а мне до сих пор это очень нужно.
Неправильно, наверное, и то, что гадаю.